Зажечь звезду - Страница 111

111

Насчет Ханны я пока промолчала. Неизвестно еще, пройдет ли она инициацию до конца или так и останется человеком.

— Да и ты сам…

— Что я? — Ками встревожено вскинулся.

— Вряд ли человек, — спокойно закончила я. — Но пока не ясно, кто. Многие гены и склонности так и не просыпаются за всю жизнь.

— Ты поэтому со мной общаешься? Что я тоже странный? — слова прозвучали очень напряженно. Ой, что-то за этим таится…

— Нет. Я общаюсь с тобой, потому что ты мой друг… И единственный вменяемый человек среди этих зацикленных на популярности недоумков.

Грубовато, конечно. И я вовсе не думаю, что они все поголовно такие, но Ками действительно единственный в своем роде.

На губах парня расцвела довольная улыбка. Видимо, я подобрала правильные слова.

— А почему ты считаешь себя странным? — не удержалась от вопроса я. Какое счастье, что мы сидим далеко от прочих посетителей. Разговор получается уж больно личный.

— Потому что я и есть странный, — зло выдохнул Ками.

— Но…

— Хочешь знать, почему меня десять лет не усыновляли? — в глубине каре-зеленых глаз была тщательно скрытая боль и страх. — Потому что я не могу спать в кровати. Боюсь огня, даже если это огонь на конце спички. Впадаю в ярость без причины… — голос сел до хрипоты. — И не ем жареного мяса.

Я медленно кивнула в такт своим мыслям. Вот значит как. Похоже, действительно гены ведарси.

— А какое ешь?

Ками опешил. Он явно не ожидал такой спокойной реакции на его откровения. Неужели до сих пор не верит, что я равейна? Или просто не понимает, что это значит?

— Сырое, — нехотя признался парень. — С кровью.

Ну да, точно. Ведарси. Только сообщать я ему об этом пока не буду, а то побежит еще налаживать отношения к Жадному, не к ночи будь помянут. А лосты страсть как не любят полукровок. И если детей-смесков от звериной половины еще как-то терпят, то полулюдей — убивают на месте.

— Тебя это не волнует? — Кайл не выдержал и подался вперед. Разноцветные пряди, в которые он то и дело запускал руку, пока делал свои нервные признания, спутались и теперь походили на мешанину из ниток в бабушкиной корзинке, в которую запустили поиграть котенка.

— Кайл, — проникновенно заглянула я ему в глаза. — Мой возлюбленный — шакаи-ар. Абсолютно чокнутый к тому же. Ты думаешь, что меня можно напугать каким-то там сырым мясом? Кстати, могу тебя успокоить, для твоей расы такие причуды — обычное дело. Я удивляюсь, как ты вообще в помещениях спишь…

— Ты знаешь, кто я? — вскинулся Кайл, привлекая ненужное внимание. Я снова дернула за нить, отводя невольным свидетелям глаза. Официантка, до этого заинтересованно повернувшаяся в нашу сторону, вновь возвратилась к своим счетам. — И… — Ками смутился. — Твой парень и вправду шакаи-ар? И что это значит?

— Насчет тебя — только догадываюсь, — чуть покривила душой я. — А парень, если так можно назвать мужчину возрастом в три с половиной тысячи лет — «… и с восприятием избалованного ребенка…» — самый настоящий шакаи-ар. Потомок Древних, демонов, по-вашему. И от этого одни проблемы, — вполголоса добавила я.

— Дикость какая-то… — Кайл закрыл лицо ладонями, откидываясь на спинку стула. — Если бы не видел тех придурков своими глазами, ни за что бы не поверил… А докажи, что ты ведьма! Ну, равейна то есть.

Ага. Вот она, та самая просьба. Куда уж без нее.

— Смотри сюда, — тихо окликнула я его. — Второй раз показывать ничего не буду. Не в цирке…

Ками заинтересованно наклонился над столом. Есть у меня в запасе один фокус — простенький, но эффектный. Я осторожно коснулась пальцем края чашки с дымящимся кофе, намечая путь заклинания. Нити вздрогнули, принимая нужную форму. Вуаля!

— Ох, ну ни фига себе! — поперхнулся воздухом Ками, недоверчиво глядя на коричневый лед в хрупком фарфоре. — А как же заклинания, песнопения и ритуальные пляски с бубном?

— Эй, просила же не путать равейн с магами и колдунами, — шутливо возмутилась я, поворачивая процесс вспять. Чашка в руках Ками взбулькнула кипятком. М-м-м, опять перестаралась. Хорошо еще, что у парня хорошая реакция. — Художнику, например, требуются эти самые пляски, чтобы написать картину?

— Ну, когда как, — иронично хмыкнул Кайл, с осторожностью составляя горячую кружку на стол.

— Вот именно, что когда как… Так и равейнам необязательно устраивать шоу. Магия — это не реакция, которую можно рассчитать. Это вдохновение. За исключением зелий и амулетов, пожалуй, — я сочла нужным уточнить.

— Поверить не могу во все это, — выдохнул парень. — Попробую догадаться. Те типы тоже из вашей компании?

— Те типы — из очень нехорошей компании, — покачала головой я. Некстати всплыли в памяти слова дриады: «Жалкие выкормыши Ордена!» Не дай Бездна, здесь вправду инквизиция замешана. — Это ведарси. Оборотни, если говорить совсем просто.

— Ведарси? — переспросил Кайл. — Оборотни? Такие парни, которые превращаются в волков, потому что их когда-то покусали грязными зубами?

— Нет, — улыбнулась я. Ками сейчас выдал самый распространенный миф о перевертышах. — Это такие волшебные твари, которые принимают облик человека. Звери не звери… В общем, у них нет одной формы, которая доминирует над другой. Когда-то это были духи природы, которые вселились в животных и придали им волшебные свойства. Единороги, драконы, фениксы — типичные ведарси. Но почему-то больше иных известны миру волки-перевертыши. Иногда случается так, что у людей и лостов рождаются общие дети. Они сохраняют возможности чистокровных перевертышей, но у них как раз таки есть доминирующая форма. Либо человеческая, либо звериная.

111