Зажечь звезду - Страница 117

117

— Красиво, правда? — спросила я. — Люблю, когда морозы стоят.

Девочка промолчала, поджав губы, скрывая взгляд за пушистыми светлыми ресницами. Я сделала еще одну попытку завязать разговор:

— Говорят, экзамены в этом году перенесут на неделю раньше. Ты как думаешь, правда так будет?

Она обернулась, яростно сверкнув глазами. Они оказались такими же солнечно-желтыми, как прозрачный янтарь.

— Ничего тебе не скажу!

Я несколько опешила.

— Э-э, спокойней, я и не настаиваю. Что за бурная реакция?

Девочка резко выдохнула, успокаиваясь, и опять отвернулась к окну. Узкие ладони прижались к заиндевелым стеклам.

— Ты не понимаешь. Прости. Но если я скажу что-нибудь, то так оно и будет. Все сбывается…

— У тебя с головой в порядке? — ляпнула я, не подумав, и испуганно зажала рот рукой. Незнакомка дернулась и наградила меня тяжелым взглядом. Слишком тяжелым для человека.

— То, что мы потом станем подругами, не дает тебе право называть меня чокнутой… — она осеклась. Глаза смешно округлились. Давящее ощущение исчезло. — Прости. Я опять не сдержалась, — ее плечи поникли.

А я жадно ловила воздух ртом, разглядев, наконец, ауру незнакомки. Чистейшее золотое пламя и бесконечный зеркальный коридор. А на нитях дрожит, готовясь сорваться, насыщенный алый узор.

Равейна. Равейна и пророчица! Ой, мама…

— Нет, у тебя точно с головой не в порядке, — вздохнула я. — Нельзя же так копить в себе силу. Еще удивляешься потом, что она наружу рвется…

— Какую еще силу? — растерялась девочка.

— Так ты не знаешь? — поразилась я. Подумала, и решительно ухватила ее за руку. — Идем скорее.

— Куда это? — она отдернула кисть назад, глядя на меня почти с испугом.

— К моей маме, эстиль Элен, — я вновь поймала ее ладонь. — Если кто и знает, что делать с твоими пророчествами, то это она… — свободной рукой я рылась по карманам в поисках амулета-телепорта. — О, нашла.

При взгляде на невзрачный угловатый камешек девочка нахмурила брови, словно припоминая… и вдруг недоверчиво улыбнулась.

— Скажи, ведь тебя зовут Найта? И ты научишь меня колдовать?

Я крепко сжала амулет в ладони и улыбнулась в ответ.

— В точку. А тебя как зовут?

Желтые глаза озарились теплом. Ироничный ответ совпал с мерцанием портала.

— Айне. Теперь меня зовут Айне…

Потом было многое — и исчезнувшее отражение в зеркале, и лопающиеся во время урока лампочки, и жгущие язык пророчества, которые так больно держать в себе… Но никогда, кроме того, самого первого раза, Айне не жаловалась. Ведь магия — это дар.

* * *

— Ну что же ты плачешь, Хани, глупенькая, — я осторожно промокнула бумажным платком горячие слезы. — Случилось чудо, так кто сказал, что это плохо?

— Ты смеешься надо мной, что ли? — Ханна резко отодвинулась, чуть не падая с парты. — Какое еще чудо? У меня глюки пошли уже от…

От чего, я не дослушала. Просто невесомо провела рукой над столом, лаская мертвую древесину. Пробудить спящее — что может быть проще?

— Че-че-чего? — Семтемор уставилась на парту совершенно круглыми глазами. Презирая все законы природы, от покрытой лаком доски вверх тянулись хрупкие красноватые веточки, распространяя острый смолистый запах.

— Так и знала, что это окажется сосна… — грустно вздохнула я, накрывая побег ладонью. Тонкие иголки укололи пальцы. — А ведь так хотелось выпендриться и заставить сухое дерево расцвести…

— Это что такое? Это мне не мерещится? — девочка собралась с силами и взяла себя в руки. — Это… на самом деле?

— Не мерещится, — улыбнулась я. Мне повезло с матерью-равейной. С детства меня окружало волшебство. Приграничный, аллийцы, Айч, Дэриэлл, Дальние Пределы… Тем не менее, я хорошо представляла себе реакцию обычного человека — все же половина жизни, проведенная в Зеленом, давала о себе знать.

— Это что… — она начала повторяться. Слезы высохли, и в серебряных глазах начал разгораться восторг. — Это волшебство?

— Да, — просто ответила я. — И не самое сложное и красочное. Можно было бы, конечно, устроить настоящий фейерверк, но, во-первых, я плохо разбираюсь в иллюзиях, а во вторых, ты бы опять начала бы болтать что-то о галлюцинациях. А так — результат можно увидеть, потрогать… понюхать даже, — у меня невольно вырвался смешок, когда я увидела, как Ханна недоверчиво растирает в пальцах ароматную иголку.

— Ты волшебница?

— Равейна, — привычное исправление вырвалось само по себе. — Как и ты.

— Я?! — она пораженно уставилась на свои руки, словно ожидала, что с минуты на минуту в них окажется волшебная палочка. — Ты не шутишь?

— Какие уж шутки, — вздохнула я. — Ничего необычного, к слову, здесь нет. Обычно почти каждая десятая способна пройти инициацию, но на этом безумном материке ты — первая на моей памяти, сумевшая стать равейной.

Она поежилась. Голоса за стеной совсем стихли — наверное, преподаватель зашел в класс. Ханна обхватила плечи руками.

— Как-то жутковато это звучит… Равейна…

— Да. Это «младшее, но любимое дитя Изначальных» по-аллийски.

— По-аллийски? — пораженно протянула она, хлопая ресницами. — Так волшебство — это не сказка?

Наивность и восхищенное удивление, сквозившее в голосе, будило во мне какие-то материнские чувства и желание покровительственно улыбнуться.

— Не сказка, — подтвердила я. — И аллийцы, и шакаи-ар, и маги, и колдуны, и драконы, и единороги, и дриады, и ведарси, то есть оборотни… последние — к величайшему сожалению, — у меня вырвался вздох. Лосты — это проблема, которую, похоже, придется-таки решать. И чем скорее — тем лучше.

117