Зажечь звезду - Страница 123

123

— Ты позвала, Хани, — улыбка получилась мягкой, почти извиняющейся, — и я пришла. Просила защитить — значит, не могла справиться сама, оказалась слишком слабой. Это не хорошо и не плохо, просто так получилось. Для того и существуют сильные, чтобы защищать слабых.

— Я — слабая? — растерялась Семтемор. Несколько витых прядей выскользнули из прически и теперь ложились на ее плечи, как ядовитые змеи. Аура девочки все меньше напоминала человеческую. Сейчас мало кто из способных видеть не сумел бы разглядеть в ней равейну, сестру иллюзиона.

— Ты — не слабая, ты просто слабее меня, — подчеркнула я. Ох, эти разговоры по душам явно мне не даются. Кажется, все только запуталось еще больше. — Теоретически и номинально. А практически… у тебя даже больше возможностей совершенствовать свою магию.

— А от чего это зависит? От опыта? — не утерпел Кайл в своем кресле. Мы с Ханной синхронно вздрогнули: кажется, и она тоже успела забыть, где и с кем находится.

— Нет, не от опыта. От стихии, — вздохнула я. Признаваться не хотелось, но без этого, к сожалению, не обойтись. — Я — тьма и свет. Это очень опасные сферы. Разрушительные. Не думаю, что рискну когда-нибудь взяться за освоение своих возможностей всерьез. А ты, — я сощурилась, — принадлежишь Эфемерату девяти отражений.

— Чего? — недоуменно протянула девочка. Я внутренне содрогнулась. Ну почему здесь нет Айне или хотя бы мамы! Уж они-то смогли бы разъяснить все так, что ни одного вопроса не возникло бы. Ладно, придется выкручиваться.

— Эфемерат девяти отражений… по сути дела, это управление слоями реальности. Нижний слой — первичные материалы, из которых состоит окружающий мир. Нечто неодушевленное, не имеющее ни формы, ни памяти, ни особенностей. Из этой самой первичной формы можно создать все, что угодно — от углерода до водорода. Второй слой — мир вещей. Стул, стол, потолок — это все принадлежит второму слою. А вот зеркало, например, находится сразу в нескольких слоях, потому что оно отражает одновременно и вещественный слой, и первичный, и третий, наш, в котором существуют одушевленные живые и неживые объекты, создавая этим слой четвертый — зазеркальный. Вот дальше уже сложнее, — я поморщилась. — В верхних пяти слоях разбираются только сами сестры иллюзиона, как еще называют равейн, имеющих сходный талант с твоим. На пятом, если память мне не изменяет, обитают Древние и Вечные, то есть, проще говоря, демоны и боги. Еще этот слой называют «тонкий план» или чаще — «тонкий мир». На шестом — мечты, сны, воплощенные фантазии. На седьмом — смешение разумов или что-то в этом духе, — я нервно поерзала на стуле. Не люблю углубляться в теоретические дебри. Особенно те, которые касаются чужих стихий. — То есть мечты и сны, общие для всех… архетипы, что ли, или то, что называют менталитетом… Не знаю. Все сложно. Восьмой… восьмой, кажется, занимают изначальные стихии, кроме Иллюзиона, пронзающего все слои. О девятом отражении, или слое, не знаю ничего. А что касается магии эфемерата… Айне как-то говорила, что она манипулирует реальностью на том уровне, который легче поддается влиянию разума и воли — четвертом, пятом, шестом… А эффект проявляется на реальных слоях.

— Все так запутано, — разочаровано протянула Ханна. — Я думала, что магия — это волшебные палочки и длинные слова на латыни. Ну, и всякие там черные коты и совы.

— Не так уж ты и ошиблась, — улыбнулась я. — Палочки, кольца и другие артефакты действительно существуют. Например, этот браслет, — я демонстративно потрясла перед ее носом Мэйсоном. — Или бусины у Ками на руке… да, эти, зеленые, правильно, Кайл. А многие заклинания из классической некромантии и магии действительно произносят на мертвых языках. И ничего, это вовсе не запутанно, разберешься, — у меня вырвался смешок. — В конце концов, разве музыкант понимает, откуда к нему приходят мелодии? И все равно музыка звучит.

В комнате воцарилось молчание. Я прокручивала в голове разговор, ругая свой корявый язык. Ками внимательно разглядывал злополучный браслет с таким видом, будто бы боится, что магическая вещица его вот-вот покусает. Ханна закрыла глаза, погрузившись в себя. Интересно, о чем она думает? Для меня магия и разговоры о ней естественны, как дыхание, а эта девочка всю свою сознательную жизнь считала, что волшебство — это сказка. Повезло же ей родиться равейной… Даже магам и ар-шакаи в этом плане легче: они могут наставлять новеньких. Классическая магия понятна и больше смахивает на науку. Стараешься — значит, можешь, и никакой мистики. А все, на что способна я, — это составить пару зелий или заклинаний.

— А для чего ты подарила мне этот браслет? Он правда волшебный? — тихо спросил Кайл, катая пальцами бусину по запястью. Искры в глубине зеленого камня вспыхивали и гасли, как далекие отсветы фейерверка. Красиво…

— В нем защитное заклинание, — ответ сразу на оба вопроса. — Активируется автоматически, если поблизости оказывается существо, желающее тебе смерти, и передает сигнал мне. А если потереть друг о друга два соседних камешка, то окажешься под куполом вроде того, об который обломал зубы Жадный.

— Кто там жадный? — мгновенно среагировала Ханна. Ками кинул на меня вопросительный взгляд. Я разрешающе кивнула. Пусть поговорит, а я отдохну. К тому же интересно будет послушать, как это выглядело со стороны.

Кайл не обманул моих ожиданий, превратив сухую череду событий в красочную историю. Иногда приходилось поправлять его или давать различные пояснения, вроде того, кто такие дриады и почему лосты — это не люди. Но в принципе рассказ его был достаточно полным. Единственное, о чем парень умолчал — собственное вероятное нечеловеческое происхождение. Впрочем, именно на этой детали я не настаивала. Потом разговор снова незаметно свернул на равейн и их магию. Давно у меня не было таких серьезных бесед об истинном лице мира: о Вечных и Древних, о множестве Старших, живущих среди людей, о Младших, подобных ведарси, о непознаваемых Изначальных силах… Когда я, в очередной раз увлекшись этимологией, пространно расписывала происхождение термина «равейна», Ханна ощутимо напряглась.

123